Китайское иероглифическое письмо и асимметрия функций мозга

 
Тип мышления какого-либо народа довольно неуловимое явление, выводы о котором делаются из общего понимания рассматриваемой культуры. Существует мнение об иероглифическом типе мышления народов Дальнего Востока, использующих иероглифическую письменность. В последнее время стало возможным более четко говорить о таком типе мышления на основе выводов нейрофизиологии об асимметрии и разделении функций левого и правого полушарий головного мозга (см. [5, с. 412]).
 
Традиционно левое полушарие, управляющее движениями правой руки и речью, считается доминантным, и его функции наиболее изучены. Роль правого полушария стала известна в сравнительно недавнее время. Если кратко суммировать основные свойства полушарий, то выяснится их функциональное различие при обработке информации. Например, полушария по-разному воспринимают и оценивают категорию пространства: целостная пространственная картина создается правым полушарием, оно стремится к симметричному построению, а левое полушарие выделяет из целостной картины отдельные детали. Восприятие левым полушарием пространства и числа происходит посредством знаков – жестовых и языковых (например, названия левой и правой стороны). Левое полушарие называет словами левую и правую сторону пространства, правое непосредственно в них ориентируется. Речевые зоны левого полушария специализируются на фонемном анализе и синтезе, для правого полушария основной единицей является не фонема, а фонологическое единство всего слова. Левое полушарие в отличие от правого может описывать нереальные ситуации, создает воображаемые мыслимые образы из отдельно хранимых частей, так как речь связана с воображением.
 
Распределение разных видов письма между двумя полушариями связано с количеством и способом шифрования информации, подлежащей переработке. Количество информации, приходящейся на один китайский иероглиф, примерно в пятьсот раз больше, чем количество информации, приходящейся на одну английскую букву. С этой стороной иероглифа и связана его первичная переработка правым полушарием, имеющим черты сходства с голографическим устройством. 
 
Иероглифическое мышление связано преимущественно с целостным восприятием информации,  что приобрело клиническое подтверждение, и связывается с деятельностью правого полушария. Прежде незнакомые иероглифы  усваиваются посредством правого полушария, после усвоения они передаются по каналам межполушарной связи и записываются в словарном коде левого полушария. Правое полушарие имеет графический набор символов с правилами перевода его в фонемный код. При этом смысл слов хранится в не зависящей от звуковой оболочки форме, это подтверждается результатами поражения левого полушария у японцев, когда страдает слоговое письмо, но не иероглифика (см. [5, с. 448]). Пространственно-зрительные образы предметов, как и начертание иероглифов, сначала воспринимаются правым полушарием. Однако набор письменных знаков фиксируется в левом полушарии. Правое полушарие рассматривает иероглифы как образы, левое – как элементы кода, в которых можно выделить отдельные единицы – черты и ключи. Поэтому передача значения иероглифа может быть осуществлена как в пределах правого полушария (иероглиф–образ), так и левого полушария, когда иероглиф выступает как элемент графического кода. Иероглиф можно запоминать и воспроизводить не только как целое с помощью правополушарной системы, но и как набор элементов, следовательно, возможно оперирование с иероглифами, осуществляемое обоими полушариями. Правое полушарие распознает отдельные иероглифы, например новые, левое – уже известные иероглифы и сочетания. Тем не менее в иероглифической культуре основной является установка на непрерывность, то есть преобладает правополушарность.
 
Другой тип культуры в истории формируется с опорой на алфавитное письмо. Алфавит – это  набор отдельных знаков, правила алфавитного письма могут быть усвоены в сравнительно короткие сроки. Однако в западной культуре, использующей алфавит, мы также наблюдаем тенденцию к использованию символов, соответствующих иероглифам (дорожные знаки, указатели, математическая символика). К иероглифической системе в некотором смысле относятся английская и французская письменности,  в которых отсутствует полное соответствие между буквами и фонемами, и слово должно запоминаться как иероглиф. 
 
Правое полушарие испытало меньше изменений в ходе эволюции и считается более архаичным, левое полушарие со временем перестраивало систему своих древних функций, что имело большое значение для развития письменной культуры. Появление письменности и этапы ее развития  от рисунков до ее современного состояния непосредственно связаны с деятельностью левого полушария.
 
Первоначально письмо имело рисуночный характер, позднее появилась пиктография, которая эволюционировала в современные системы письменности. Однако не всегда понятно, как провести границу между рисуночным и пиктографическим этапами развития письменности, что считать рисунком, а что пиктограммой. В этой цепи пропущено важное звено – орнамент, включение которого, возможно, поможет провести эту границу.
 
Мир древних людей был переполнен всевозможными богами, духами, демонами. Они могли помогать или вредить человеку, поэтому он пытался договориться с ними. Анимизм – начало всякого религиозного культа и обряда принесения жертв, просьбы помощи у потусторонних сил. Самые древние рисунки – исключительно изображения животных (см. [1, с. 11]). Люди рисовали животных, на которых охотились, и в ходе обряда просили зверя дать себя добыть, или это была просьба к духу-хозяину животного разрешить охоту. Вполне возможно, что в ходе обряда охотники совершали символическое убийство нарисованного зверя. Рисунок и реальный зверь представлялись им явлениями одного порядка, неразрывно соединенными невидимой связью. Пережитки в современной культуре, связанные с заклинанием имени, изображения человека или его вещей имеют ту же логику, что и вышеописанное действие (см. [8, с. 94]). В этих рисунках отражен характер взаимодействия человека и природы: в охотничьих культах мы видим контакт человека и духа животного, несмотря на благосклонность которого удача в охоте зависит и от умения охотника. Здесь противоборствуют две силы – человек и зверь, поэтому зверь нарисован, а человек лично представляет себя в обряде.
 
Иной расклад сил наблюдается в земледельческой культуре: урожай земледельца в огромной степени зависит от взаимодействия различных противоположных друг другу стихий, проще говоря, от погоды. Успех охоты больше зависит от физической силы и хитрости охотника, успех земледелия – от стечения  обстоятельств, земледельцу в этом случае уповать на свои силы бессмысленно. Магия земледельческих культур призвана регулировать взаимодействие различных сил природы для целей человека, и это можно наблюдать в орнаментах керамики неолита.
 
Орнамент выражает более сложные представления о характере взаимодействия природы и человека, соответственно изобразительная сторона и семантическая структура здесь сложнее, чем в рисунках более ранних эпох. Орнаменты неолита представляют желательную картину развития событий, типичными для них являются изображения символов воды, огня, дождя и грома, земли и семян. Орнаменты первоначально более походили на рисунки, но постепенно изображение стало более схематичным (см. [7]). Непонятно, почему орнамент наносился на керамику, но несомненно, что символическое изображение дождя, падающего на засеянную землю, должно было вызывать реальный дождь. Отличие орнамента от рисунка в том, что здесь символы вступают между собой во взаимодействие, когда элементы орнамента становятся субъектами и объектами действия, образуя единое смысловое целое.
 
Наскальные рисунки и неолитические орнаменты отражают архаические представления людей о мире и логику их мышления, которая породила магию. Магическое мышление основано на ассоциации идей (см. [8, с. 94]), основами магии также называют принципы подобия и соприкосновения (см. [10, с. 18]). Суть этих принципов сводится к следующему. Древние люди, наблюдая действительную взаимосвязь явлений, научились мысленно связывать их между собой. Позднее они предположили, что, связывая мысленно явления, казалось бы, прямо не имеющие друг к другу отношения, можно вызвать желаемое взаимодействие. Хотя реальные предметы заменены символами, магический обряд – это наглядность. Человек еще не мыслил абстрактно, то есть не мог умозрительно совершать логическую операцию, и магический обряд являлся выражением его мысли. Для первобытных людей любая вещь связана с другой вещью и любой предмет является символом (см. [9, с. 44]), и взаимодействие символов должно, по мнению древних, привести к взаимодействию обозначаемых ими явлений.
 
Наскальные рисунки и орнаменты и связанные с ними обряды подводят нас к мысли, что первобытный человек воспринимал мир как нечто целое и нерасчленимое. Таким образом, можно сделать заключение о правополушарности сознания первобытной культуры. Однако, если сопоставить рисунки и орнамент, можно увидеть едва заметную тенденцию к нарушению этой целостности. Во-первых, в ситуации с наскальными рисунками человек непосредственно был включен в обряд и являлся символом самого себя, он не выделял себя из природного процесса. Создавая орнаменты, человек оперировал символами, при этом как бы отстраняясь от происходящего. Хотя он был заинтересован, но его присутствие стало менее ощутимо. Таким образом,  намечается разделение на «Я» и мир.
 
Во-вторых, в самой структуре наскальных рисунков наиболее ярко выражены идеи целого, им присущи образность и желание изобразить объект, сохранив внешнее сходство. В орнаменте наблюдается разделение на элементы, акцент на определенные значимые части. Постоянной тенденцией становится все большая схематизация изображения, оно теряет сходство с реальным объектом, явно прослеживается понимание частей и целого, это говорит о пробуждении аналитического сознания, связанного с левым полушарием мозга.
 
В орнаменте китайского неолита представлены мифологические воззрения протокитайцев, которые имеют продолжение, отголоски в мифологии исторического времени. С течением времени их значение переосмысливалось, по прошествии тысячелетий забылся даже вторичный смысл символов, однако их продолжали изображать, потому что они были освящены традицией (см. [4, с. 8]). В наше время иероглифами, словно орнаментом, исписаны почти все предметы китайского обихода, причем их смысл может вовсе не иметь какого-либо отношения к использованию этих предметов.
 
На связь древнекитайских иероглифов с неолитическим орнаментом уже указывалось ранее (см. [2, с. 357]), но эта мысль не была достаточно разработана. Ю.В. Бунаков упомянул, что ряд понятий, прослеживаемых в глиняной утвари, зафиксирован в позднейших надписях. Сопоставление иероглифов с орнаментом не безосновательно, если также вспомнить, что древнее значение слова вэнь китайцы возводят к обозначению узора на теле человека, исполнявшего ритуальный танец. На жертвенных сосудах эпохи Чжоу рисунки, иероглифы и орнамент причудливо перемежаются, и зачастую трудно определить, что же видишь иероглиф на самом деле, рисунок или орнамент. Вполне возможно, что они произошли из одного источника и их коммуникативные функции совпадали (см. [6, с. 463]).
 
Первый документально зафиксированный аналитический разбор иероглифов произвел Сюй Шэнь (I в. н.э.) в словаре Шо вэнь цзе цзы. Шесть классических категорий иероглифов можно разделить на три группы по две категории в каждой (см. [3]).
 
Первая группа: изобразительные и указательные иероглифы. К изобразительной категории относятся изображения видимых предметов по простому сходству, то есть рисунки. Указательная категория выражает не само явление, а относящиеся к нему понятия, как правило, это прилагательные или глаголы.
 
Вторая группа: идеографическая категория – это сложные иероглифы, составленные из двух или более простых видов первой группы, и категория видоизменения, основанная на изменении прежде составленных иероглифов, путем сохранения основной части и изменения каких-либо элементов.
 
Третья группа: фонетические и заимствованные иероглифы. В фонетической категории иероглифы состоят из двух графем: первая указывает на примерное значение (смысловой показатель, «ключ»), вторая – на его звучание (фонетик). Девяносто процентов всех современных иероглифов относятся к этой категории. Заимствованные иероглифы – это использованные старые иероглифы для обозначения слов с одинаковым звучанием, но совершенно иным смыслом.
 
Традиционная классификация иероглифов дана Сюй Шэнем на основе уже сложившейся  письменной системы без исследования ее исторического развития. В то же время  несомненно, что категории иероглифов по­явились не синхронно, а одна за другой и являлись этапами истории иероглифического письма. Появление нового вида иероглифов – это иллюстрация психологических изменений в мышлении.
 
Рисуночное письмо было порождено сознанием, не видевшим разницы между символом-пиктограммой и явлением, которое оно обозначает, для него символ и вещь – одно и то же. Сознание не выделяло каких-то частей и в самом графическом знаке.
 
Развитие письменности от рисунков к иероглифике происходило путем схематизации изображения, выделения наиболее значимых частей и комбинирования элементов, то есть при параллельном развитии логических функций,  способности абстрактного мышления. Промежуточной стадией этого развития можно считать орнамент. В построении орнамента существуют приемы, которые характерны при  построении иероглифов изобразительной и указательной категорий. Орнамент отражает схематизацию изображения, происходившую  в эволюции от целостного рисунка к символическому выражению целого через изображение части.  В орнаменте мы наблюдаем синтаксическое построение, когда элементы орнамента образуют единое смысловое целое, то есть он выступает как текст с определенной структурой. Иероглифика и орнамент обладают образностью и целостностью при восприятии, и в то же время они состоят из разрозненных элементов, которые объединены аналитически, это совокупность рисунков или символов, выраженных схематически, то есть в их построение все больше подключаются левополушарные отделы мозга.
 
Переход от наглядных пиктограмм к фонетическим иероглифам – это процесс развития мыслительного процесса в сторону логического анализа, который сопровождался усилением роли левого полушария мозга, ответственного за эти функции.
 
Сознание, способное различать символ и  явление, способное абстрагироваться от действительности, могло создать иероглифы второй и третьей групп. Иероглиф осознается как конструкция, он создается по частям в соответствии с фонетическим чтением и теми признаками, которые аналитически выведены из обозначаемого объекта. Со словаря Сюй Шэня, в котором зафиксирован такой взгляд на иероглиф, китайская иероглифика стала письменностью в современном смысле этого слова – знаковой системой фиксации речи. Идеограммы становятся знаками, лишь условно соотносимыми с объектом обозначения, в противовес прежнему пониманию символа как неотъемлемой части обозначаемой им вещи. Здесь мы видим изменение мышления в сторону символизации, которую можно проследить, выяснив, в какое время иероглифы третьей категории появились впервые эпизодически и когда они стали устойчивым элементом культуры.
 
Судьба иероглифов и традиционных орнаментов во многом схожа: орнаменты и иероглифы подвергались различным трансформациям, забылся смысл орнаментов, забылось значение многих иероглифов.
 
В орнаментах неолитической керамики начался процесс рождения китайского письма из обрядовой системы, которая есть память неписьменной культуры. Об орнаменте можно говорить как о ступени в истории развития письма, ибо графическая комбинация символов запечатлена впервые в орнаментах.
 
Если рассматривать рисунок, орнамент и иероглиф как единую цепь в историческом развитии, вполне естественным окажется союз письменности и изобразительного искусства в китайской культуре. Каллиграф и художник сочетаются в одном лице, причем иероглиф возвращается в свое первоначальное рисуночное состояние образа в почерке цаошу – «травянистое письмо»: знак пишется одним взмахом кисти, когда невозможно разобрать иероглиф по элементам. Как и на сосудах эпохи Чжоу, в картинах китайских художников позднего времени изображение часто сочетается с письменным текстом, который является частью композиции, и это вполне естественно – художественные способности и иероглифическое письмо относятся к правому полушарию мозга, а значит, лежат в области бессознательного и на этом уровне гармонично взаимодействуют.
 
По положению руки при письме можно отличить левшу с правым доминантным полушарием от левши с левым доминантным полушарием (см. [5, 480]). Положение руки при письме кистью сходно с положением руки европейского правши с правым доминантным полушарием. Возможно, традиционный китайский способ держания кисти для письма есть признак доминанты правого полушария. На доминанту правого речевого полушария у китайцев указывает и наличие системы тонов в китайском языке, то есть музыкальность, которая относится к правому полушарию.
 
Таким образом, следует заключить, что генезис и эволюция письменности связаны с пробуждением  и эволюцией левого полушария. Развитие письма стимулирует и одновременно иллюстрирует расширение левополушарных функций своей историей: сначала от наскальных рисунков к орнаменту, потом к пиктографии. Уже в рамках собственно письменности можно проследить развитие китайской иероглифики и появление новых категорий иероглифов. Однако развитие китайского письма не привело к появлению алфавита, потому что нейрофизиологические изменения, по-видимому, неразрывно связаны с культурными процессами. Прежде всего это относится к иероглифической письменности, при обучении которой происходит тренинг правого полушария мозга.
 
Литература
1. Абрамова З.А. Древнейшие формы изобразительного искусства. – Ранние формы искусства. М.,1972.
2. Бунаков Ю.В.  Китайская письменность. М., 1940.
3. Васильев В.П.  Анализ китайских иероглифов. [Б.м.], [б.г.].
4. Голан Ариэль. Миф и символ. М.,1992.
5. Иванов Вяч. Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т. 1. М., 1999.
6. Карапетьянц А.М. Изобразительное искусство и письмо в архаических культурах (Китай до середины I тысячелетия до н.э.). – Ранние формы искусства. М., 1972.
7. Кашина Т.Н. Керамика культуры яншао. М., 1977.
8. Тайлор Э. Первобытная культура. М., 1989.
9. Тэрнер В. Символ и ритуал. М., 1963.
10. Фрэзер Дж. Дж. Золотая ветвь: исследование магии и религии. М., 1998.
 
Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: XXXII научная конференция / Ин-т востоковедения; Сост. и отв. ред. Н.П. Свистунова. – М.: Вост. лит.,  2002. – 366 с. С. 180-186.